Muktinath – Kagbeni

Муктинат — это на самом деле название не города, а комплекса храмов, очень важных для индуистов и буддистов. Сюда приезжают изо всей Индии, а некоторые идут весь путь пешком, полагаясь на доброту местных в еде и ночлеге, как это принято у паломников. Здесь из земли бьёт источник натурального газа, и сотни людей приходят поклоняться ему каждый день. Рядом же примостился источник воды, из которого хитро сделали холодный душ с помощью ста восьмидесяти металлических голов быков и драконов. Эти головы расположены полукругом вокруг храма, и собранная из всех вместе вода считается целительной. Индуисты — мастера шоу, никакое служение не обходится без громкого звона, плотного дыма и желательно пробежки. Здесь бегать никто не заставляет, но под ледяной водой горных источников как-то само собой получается. Самые хитрые и ленивые просто берут бутылку и проносят её под рядом голов. 

Есть здесь и другие развлечения. Рядом с огромной статуей Будды, созерцающей долину, проводится нескончаемое соревнование в ловкости и терпении при постройке пирамидок. Целая площадь покрылась самыми разными формами временных каменных сооружений. Некоторые украшены красными тряпочками или фенечками. Некоторые высокие, какие-то больше похожи на кучу камней.

Впервые после долгого перерыва нас окружало столько людей. Не таких же туристов, как мы, а с другими историями и заботами, и у каждого человека была своя причина, по которой он приехал в этот храм. Их можно было рассматривать бесконечно, но нам нужно было пройти за день длинный путь, и пришлось уходить.

После шума разноцветной толпы в Муктинате монастырь буддистов в соседнем селе показался островком спокойствия. На стенах у входа нарисованы вездесущие колесо жизни и хранители. Бхавачакра выглядит одинаково во всех монастырях, думаю, особенно старые монахи могут чертить его с закрытыми глазами. Оно объясняет шесть состояний, в которые может переродиться душа, а держит его демон смерти. В колесе крутятся фигурки, которым позавидует сам Босх.

Все эти храмы нас порядком задержали, и было уже довольно поздно, когда мы вышли на широкую дорогу в пустынной долине. Вокруг не было ни куста, а обочину маршрута показательно украшал почти разложившийся труп козы, от которой, реально, остались только рожки да ножки. Нам нужно было пройти много километров, но после снежного перевала шагалось легко и бодро. Пока порыв ветра внезапно не херанул нам в лицо горстью песка с дороги. После такого ласкового знакомства он не отпускал нас ни на минуту, пытаясь сбить с ног порывом как можно более внезапным и сильным. Это был пиздец, которого не ожидал никто. Перед нами был пологий спуск по ровной дороге, высота давно отпустила свои клешни, на небе ни облака, ни тумана, но идти всё равно нихуя невозможно! Потому что иногда тебе в морду херячит невидимый кулак, зачерпнувший по пути щебня для пущего румянца. Не знаю почему, но моей основной реакцией была невероятная обида. Я готова была лечь на спину, сучить ручонками и кричать, что я так не играю. Ветер, несмотря на свою неосязаемость, был моим злейшим врагом, я ненавидела его до комка в горле, и это ещё больше мешало мне идти. Злость не успокоилась до самого вечера, пока мы не открыли путеводитель и не прочитали, что в этой местности так и положено: каждый день после обеда поднимается сильный ветер, и чтобы избежать его, нужно выходить раньше. А, так это так и надо, сказала я, и меня сразу отпустило.

Внезапно пришло понимание того, какие огромные усилия мы тратим на то, чтобы запечатлеть на сетчатке (и на матрице, в моём случае) образы открытого пространства, низкого горизонта и разнообразия поверхностей. Теперь паломники перестали казаться мне такими смиренными существами, покорившими плоть, которыми они обычно представляются. Потому что если они и покорили требования желудка скармливать ему дал бат каждые два часа, то разве они могут не смотреть по сторонам на особенно красивом участке пути? И почему за прогулку по горной тропе никто не презирает так, как за поедание коробки шоколада в один присест, хотя цель этого одна — получить мешок удовольствия? Столько барахла приходит в голову, пока отвоёвываешь каждый метр своего пути у невидимого врага.

Человеческие поселения выглядят как крохотные пятна мха на фоне гигантских глыб камня и льда. После ветреной пустыни, где даже кусты растений похожи на камни, зелёные оазисы сёл возле блестящей нитки реки казались божественным откровением. Мне даже показалось, что я расплакалась от такой красоты, но потом оказалось, что это просто ветер выдавливает слёзы из моих глаз.

Тут и пригодился стабилизатор объектива. Снять лучи вечернего солнца на боках гор — что может быть проще? Но это совсем не легко сделать, когда тебе сложно даже устоять на ногах. В видоискатель в таких условиях смотреть просто опасно: можно отгрести по морде двухкилограммовым кирпичом фотоаппарата. Держать камеру ровно можно, но только между внезапными порывами ветра, и желательно очень крепко. Вот она, грань, где фотография превращается в спорт.

Кагбени — старое средневековое село, где в историческом центре куры клюют прокисшую кашу на площади и ветер гуляет в незастеклённых окнах глиняных домов, больше похожих на хлев. В двух шагах от зияющей черноты подворотен расположилась улица с новыми ярко раскрашенными хостелами. Сложно передать восторг от вида чистого кафельного пола в туалете и настоящего душа с честной горячей водой после того, как ветер целый день елозил тебя лицом об песок. Наконец-то! Но оказалось, что с удобствами и горячими булочками в столовой приходят и разочарования: нам пришлось ждать ужин полтора часа просто потому, что в хостеле было много людей и повар не справлялся с заказами. Хорошо, что наш сосед по столу развлекал нас в это время спокойным рассказом о десяти днях медитации, не давая отвлечься на бесконтрольную голодную ярость. А то бы не осталось после нас ни хостела, ни средневекового села.